– Отлично! – глаза отца засветились. – Вот это по-нашему! Мне нравится твой настрой! Надеюсь, ты возьмёшься за ум и перестанешь быть таким унылым. Мы столько с мамой для тебя сделали! Пора уже начать ценить то, что имеешь.

Я сел в большое директорское кресло и огляделся. Недалеко от Т-образного стола стояли кожаные диваны и зеркальный журнальный столик. Несколько шкафов с пустыми папками, которые, мой отец надеялся, я заполню со временем. Окончив колледж и университет, я ещё немного повеселился в Лондоне, потом на Майорке. Ну, как немного? После такого активного отдыха родители положили меня в наркологическую клинику, чтобы пролечить от алкогольной зависимости. Конечно, все было шито-крыто, про это никто не знал. Эту тему вообще всегда обходили в разговоре, будто подобного никогда не было, а если и было, то не со мной. Они снова почистили мою репутацию, и я, как белый лист, приступал с завтрашнего дня к работе.

– Матвей, – голос отца был серьезным, – найди хоть каплю благодарности за то, что мы сделали для тебя. Ты – наследник компании, носишь мою фамилию и должен ей соответствовать. Мы с мамой не вечны. Пойми ты это наконец! Пройдет немного лет, и ты один будешь управлять нашим холдингом. Погулял – хорошо, отдохнул – ладно. У тебя все есть: образование, возможности, связи. Думаю, даже алкоголю за эти годы не удалось высушить твои мозги. Пришло время приступать к работе и проявить себя. Прекрати меня постоянно позорить своими наглыми выходками! Знаешь, о чем я думал последнее время? О том, что же сможет тебя обуздать и спустить с небес на землю. И знаешь, что это? Брак. Тебе Луиза уже передала, что вечером на ужин приглашена Полина? Нам с мамой эта девушка нравится больше всех из представленного на «рынке невест» ассортимента. Она идеально подходит тебе, поэтому вечером будь с ней учтив и вежлив, понял?

– Мне нужна яхта, – сменил я тему разговора, вместо того чтобы отвечать на его идиотские вопросы.

– Хочешь взять Полину с собой в морское путешествие? Если это поможет тебе построить долгосрочные семейные отношения, то почему бы нет, – довольно заключил отец, предполагая, что я хочу впечатлить дочь его партнёра по бизнесу.

***

Когда я проснулся утром, Владимир уже ходил по комнате, одетый как обычно в черный подрясник. Из маленькой пластмассовой лейки он поливал вонючие герани на подоконнике.

– О, проснулся, – он заметил, что я открыл глаза. – Доброе утро.

Даже после вчерашних откровений Владимир разговаривал со мной мягко, спокойно и с уважением. Обычно бедняки вроде него ненавидели таких как я.

– Ага. Доброе… Чем займемся сегодня?

– Давай-ка сначала сделаем массаж, оденемся, а потом уже и планы обсудим.

После утренней службы и завтрака в доме батюшки мы пошли в сарай, где хранилась овечья шерсть, которую послушник настриг в прошлом месяце. Она так и стояла в мешках, никем не тронутая.

– До обеда надо с ней разобраться, почистить от мусора… Шерсть довольно неприятно пахнет, поэтому выйдем на улицу, а то тебя может стошнить, – хохотнул он.

Мы устроились в теньке, под деревом липы. Послушник вытаскивал быстрыми пальцами из серо-белой пушистой массы солому, траву, мелкий мусор, а я наблюдал за ним и рассказывал о своих путешествиях и вечеринках, потому что больше похвалиться мне было нечем. Очень быстро его пальцы стали жирными, блестящими, даже на открытом воздухе вокруг запахло скотом.

– И что ты потом с ней будешь делать? – я кивнул на ворох шерсти.

– Отвезу матери. Она ее постирает, просушит, спрядет и навяжет на всю братию носков и варежек. Знаешь, как зимой здесь холодно! А в шерстяных носочках и в пимах9 очень комфортно. Вита иногда ей тоже помогает, в четыре руки у них быстро получается расправиться с такой кучей.

Мы расстались с Виталиной всего несколько часов назад, а мне почему-то снова хотелось ее увидеть.

– Твоя сестра – настоящая мегера! Вот же характер у нее! Как сверкнет глазами, так сразу не по себе становится, – сказал я в сердцах.

Владимир хохотнул.

– На самом деле она очень добрая. Иногда раздражительная и нетерпеливая. Просто не всегда может справиться с эмоциями, – его улыбка померкла. – Колючесть Виты не от счастливой жизни, поверь. Раньше она была нежной и ранимой, а потом все изменилось. С ней произошло кое-что неприятное, и она будто потеряла себя, стала холодная и неприступная. Но где-то в глубине души сестра осталась прежней.

– Кое-что неприятное… – задумчиво произнес я, но больше не стал его расспрашивать о ней. Подумает еще, что я заинтересовался его чокнутой сестрицей. – Владимир, почему ты меня не ненавидишь? Я тебе вчера столько о себе нехорошего рассказал…

– За что мне тебя ненавидеть? – ответил он с искрами веселья в голубых глазах, продолжая чистить шерсть. – Я тоже далеко не ангел, поэтому снисходительно отношусь к человеческим слабостям.

Глядя на проворные пальцы, на темные волосы, что спадали на его лоб, на выглядывающие из-под черных рукавов подрясника татуировки, я думал, как так могло получиться, что я, баловень судьбы, появившийся на свет в элитном роддоме на Рублевке, проживший долгое время в Великобритании, и этот простой деревенский парень, сидим тут, в затерянном в лесах скиту, и как лучшие друзья мирно болтаем. Мог ли я когда-нибудь подумать, что такое будет возможно? Мама бы ужаснулась, если бы узнала, с кем мне теперь приходится общаться.

– Я чувствую, что мое нынешнее положение так или иначе заставляет меня меняться, – и поморщил нос. – Приходится считаться с мнением других людей, иногда сдерживаться в словах, чего я раньше никогда не делал. Мне было на всех плевать! Я не привык ценить людей, налаживать с ними контакт. Ведь мой отец мог решить любую проблему. Я совершал разные серьезные проступки, а он всегда помогал мне выпутаться. То, что для других могло закончиться наказанием, штрафом или даже тюрьмой, мне легко прощалось и покрывалось. А сейчас родители от меня открестились, они устали со мной бороться. Я разрушил их планы своим безрассудством. Даже вот не звонят теперь… Я и сам, можно сказать, сбежал от них. В общем, теперь сам по себе. И так как завишу от других людей, которым я не особо-то и нужен, приходится меняться. Это так мучительно!

– Да уж. Люди – довольно ленивые создания. Только благодаря проблемам мы можем становиться лучше, – заметил Владимир, завязывая бечевкой очередной наполненный мешок, – он выпрямился и протер запястьем мокрый лоб. – Надо будет отвезти перебранную шерсть матери. Ты со мной?

– Куда ж я теперь без тебя.

Он улыбнулся и закинул по мешку на каждое плечо.

– Подъезжай к машине, – бросил послушник, удаляясь с поклажей. – Будем загружаться.

***

Прошло несколько дней, как мы вернулись в Абалак. В день отъезда из Липовки мы с Владимиром отвезли его матери мешки с вычищенной шерстью и остались там на обед. В доме повсюду стояли фотографии в рамках – на комодах, столах, полках, и на многих из них была Вита – и совсем маленькая, и уже взрослая. Я рассматривал обстановку, в которой она провела большую часть своей жизни: очень скромную и простую в сравнении с ее коттеджем за высоким, глухим забором.

От мысли, что я могу ее сегодня здесь случайно встретить, меня охватило какое-то волнение. И эта гарпия действительно объявилась! Я услышал собачий лай и, посмотрев в окно, увидел через полупрозрачную занавеску, как она пролетела по пыльной дороге на велосипеде, темно-коричневый питбуль Гера жизнерадостно бежал за ней, высунув розовый язык между мощными челюстями. Резко затормозив у дома матери, она спрыгнула с него, привязала собаку к забору и направилась к дому, в калошах и грязном рабочем комбинезоне. Я внутренне напрягся, наверняка снова придется спорить с ней.

Но напрасно. Она не обратила на меня внимания, была спокойная, болтала с матерью о делах, помогала накрывать на стол. Когда я знакомился за чаем с их матерью – Верой Александровной,